Основателем русского флота по праву считается Петр Первый. Но мало кто знает, что еще Иван Грозный имел свой небольшой, но очень кровожадный флот.

    При Иване Грозном Россия вступила в затяжную и кровопролитную Ливонскую войну. Практически сразу несколько балтийских государств вели борьбу с армией Грозного. Кроме того, постоянно разгорались военные конфликты с Польшей, а южные границы регулярно тревожили набегами крымские князьки. Войну с Ливонией Иван Грозный затеял все ради того же выхода к морю. Единственный выход к морю Россия имела через север, но этот путь был и опасным и дальним. На Черном море безраздельно хозяйствовало Крымское ханство, а выходу к Балтике мешала та самая Ливония. У царя были мысли создать флот на севере, но казна постоянно опустошалось ради других целей, а флот хотелось иметь сейчас и в самом выгодном в торговом и военном отношении море - Балтийском.
    Естественно, у России не было ни кораблей, ни выхода к этому морю. Иван Грозный заметно активизировал деятельность своих шпионов в Европе, поставив им задачу найти человека, который имел бы авторитет среди моряков и слыл отъявленным пиратом. Царские посланцы смогли заинтересовать известного датского пирата Корстена Роде. К сожалению, неизвестно, приезжал ли Роде в Москву или все переговоры царя с пиратом велись через третьи лица. Так или иначе, Роде согласился пиратствовать в Балтийском море во благо России.

    Интересны условия заключенного контракта между царем и Роде. Получив согласие пирата, Иван Грозный присваивает ему звание "наказного капитана" и выдает каперское свидетельство. Эта бумага наделяла данного человека полномочиями вести военные действия на море от имени России. Практически, это свидетельство узаконивало со стороны России пиратство. Впрочем, в средние века этим не брезговали даже самые сильные морские державы, которым вроде бы и своего флота хватало.
    Иван Грозный издает жалованную грамоту, в которой наделил Роде всеми полномочиями на море и объяснил задачу пиратов: "Силой врагов взять, а их корабли огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять. А нашим воеводам и приказным людям того атамана Карстена Роде и его скиперов, товарищей и помощников, в наши пристанища на море и на земле в береженьи и чести держать, запасу или что им надобно, как торг подымет, продать и не обидеть".
    Так Карстен Роде оказался на службе у русского царя. Планировалось, что его флотилия будет базироваться у Нарвы. Сюда же Роде должен был приводить захваченные им корабли. Однако в окрестностях этого города постоянно велись боевые действия, и пираты, похоже, решили не рисковать, так ни разу и не появившись у Нарвы. Впрочем, в договоре был запасной пункт базирования - Дания. Это государство являлось союзником России. Этим объясняется и то, что сам Роде был подданным Дании.
    Иван Грозный выделил необходимые средства для набора команды и покупки корабля. То ли царь поскупился, то ли Роде прикарманил большую часть средств, но на первое судно "русских" пиратов, по свидетельству современников, и смотреть было страшно. Казалось, что суденышко вот-вот развалится, ну а любая волна разнесет его по бревнышку. Так или иначе, но первый пункт договора о финансировании Иван Грозный выполнил и теперь ждал от Роде выполнения взятых обязательств, то есть ведения активных боевых действий против шведских, польских и ливонских судов, а также непосредственного захвата кораблей для будущего российского флота. Карстен Роде обязался поставлять в Нарву для нужд России лучшую пушку с каждого захваченного корабля, десять процентов от всей захваченной добычи и каждый третий взятый в плен корабль.

    Итак, Роде получил от Ивана Грозного "начальный капитал" и купил в начале лета 1570 года небольшое парусно-весельное судно (по одним данным - пинк, по другим - флейт) в порту Аренсбург острова Эзель (ныне - эстонский Сааремаа). Здесь же были приобретены необходимые припасы и набрана команда. По некоторым данным, Иван Грозный прислал на Сааремаа русских поморов и московских пушкарей, которые должны были стать гарантией успешной деятельности Роде, а заодно и вести за пиратами "надлежащий сыск". Водоизмещение судна не превышало сорока тонн, но уже имело на борту несколько пушек. Не исключено, что они были доставлены на корабль из России вместе с пушкарями.
    Воюющие против России государства не предприняли никаких попыток помешать Ивану Грозному оснастить свой первый корабль. Вряд ли они не были об этом осведомлены. Скорее всего, европейские державы просто не придали значения небольшому судну со сбродом на борту.
    Уже на первой неделе выхода в море из порта Аренсбург Карстен Роде решил атаковать появившийся на горизонте шведский военный корабль. Вражеское судно было не в пример больше, надежнее и лучше вооружено. Шведы даже не обратили внимания на пиратское судно под флагом России и продолжали свой путь. Роде пришлось приложить немало усилий всего лишь для того, чтобы догнать шведский корабль. Через несколько часов шведы поняли, что пираты хотят атаковать, посмеялись и зарядили пушки, чтобы расстрелять обнаглевший корабль в щепки. Шведы подпустили корабль Роде поближе и дали первый залп. Пиратское судно действительно чуть не разломилось пополам. Из многочисленных щелей в трюм хлынула вода. Корабль начал попросту тонуть. Но пиратам терять было нечего. Шведы допустили ошибку, подпустив корабль очень близко, чтобы расстрелять его в упор. Пираты успели взять шведов на абордаж. Кровопролитный бой закончился победой пиратов, и над шведским кораблем поднялся российский флаг.
    Несколько дней команда Роде пьянствовала на захваченном корабле по дороге на остров Борнхольм, где решено было создать пиратское логово. Пьяный угар не помешал по дороге захватить или разграбить несколько шведских и польских торговых судов.

    Польский и шведский короли с удивлением обнаружили, что в водах Балтийского моря появился неведомый доселе враг. Наведенные справки сомнений не оставляли - это флот Ивана Грозного. А вскоре в порт Нарвы прибыл первый корабль, предназначенный для нового флота России (один из трех захваченных). Противники России поняли, что ждать больше нельзя, и в первую очередь навалились всем миром на Нарву. Несколько дней осады защитники крепости выдержать не смогли. Россия потеряла Нарву, а вместе с ней и единственный выход к Балтийскому морю. Войска Ивана Грозного продолжали терпеть поражение за поражением и вскоре были отброшены от моря на довольно приличное расстояние. Карстен Роде был практически освобожден от обязательства перед Иваном Грозным отдавать часть захваченного, так как отдавать было просто некуда. Но теперь пират вряд ли мог рассчитывать и на помощь русского царя. Постоянные вливания в виде пушек и архангельских поморов прекратились.
    Но останавливаться на достигнутом Роде отнюдь не собирался. Пират явно входил во вкус. Русские матросы были отважны, врага не боялись, и пиратские багры уцепили борт уже далеко не одного корабля. Но Роде все реже и реже отдавал приказы атаковать военные корабли. Гораздо безопаснее и выгоднее было брать в плен торговые судна. Пиратская флотилия увеличивалась чуть ли не каждый день. И каждый день пираты праздновали победы. А пьянство, как известно, до хорошего не доводит. Именно в пьяном состоянии пираты совершили захват, из-за которого вскоре им пришлось прекратить свою деятельность.
    Соратники Роде праздновали очередную победу, когда флотилия столкнулась с еще одним торговым судном. Туман и алкоголь сделали свое дело - пираты тут же начали атаку, в самую последнюю очередь беспокоясь о государственной принадлежности судна. Все правильно - пиратам все равно, что захватывать. А судно-то оказалось датским. Практически Роде атаковал соотечественников. Роде бы раскаяться и быстренько попросить прощения у датского короля, тем более что в короткой схватке на судне погиб капитан датского судна - очень дальний, но все же родственник короля. Но Роде рассудил иначе. Если и привлекут его к ответственности, то все можно списать на шведские и польские военные корабли. Найдя для себя такое оправдание, Роде стал нередко вполне осознанно нападать и на датские судна - понятно, оно и безопаснее и добыча растет.
    Датский король Фредерик II был отнюдь не дурак и понял, кто грабит его суда. Швеция и Польша клятвенно заверяли, что королевских судов не трогали. Хоть эти страны и были соперницами Дании, но Швеция и Польша не теряли надежды перетянуть Фредерика на свою сторону. Король явно заимел зуб на Роде, но дать команду арестовать пиратов на берегу все же опасался. Вернее, опасался он ни дать команду, а Ивана Грозного, который мог и не простить такого отношения к российскому флагу. Так Карстен Роде нажил кучу врагов даже в портах приписки, но пока продолжал пиратствовать. Пока...
    Тем временем флотилия Роде вполне оформилась как организация. Захват военных кораблей Роде прекратил после удачного штурма пятого фрегата. Из них и состояла собственно пиратская флотилия. Все захваченные корабли предназначались вроде как для России, но, повторимся, у той уже не было выхода к морю. Поэтому корабли просто продавались в портах Бронхольма и Дании. Надо ли говорить, что казна Роде росла с каждым днем. В общей сложности всего за четыре месяца пиратства Роде захватил 22 судна стоимостью вместе с грузами в полмиллиона талеров. Это огромные деньги. Не правда ли, неплохая "производительность" для морских баталий?
    А Швеция и Польша рвали и метали. Им порядком надоел флот Роде. Короли боялись признаться себе, что уже боятся русского флота. Не прекращались бомбардировки дипломатическими нотами как Москвы, так и Копенгагена. Шведы требовали выдать военного преступника, называя его в своих грамотах "москолитским разбойником". Но Ивану Грозному было уже не до Роде. Слишком уж он был далече, а тут и в Москве дел хватает.
    Вскоре флотилия Роде приняла последний бой. Кстати, и он был удачным. Три шведских фрегата подстерегали Роде, следуя за торговым судном. Пират напал на "торгашей" и получил удар в тыл. Его корабли немного пострадали, но вскоре все три шведских фрегата запылали, а бойкие поморы уже обшаривали каюты "свенских" капитанов. Нагруженная добычей пиратская флотилия повернула к Дании, не подозревая о намерениях короля Фредерика.

   Неприятности у "русского адмирала" начались с совершеннейшего пустяка, с событий, никакого отношения к нему, в общем-то, не имевших. Как-то раз к берегу датского острова Горе, возле Готланда, пристал швертбот с десятком шведских пиратов, заплутавших в тумане. Шведы думали, что высадились на шведской территории, на острове Оленд, и ошибку свою осознали лишь после того, как, предъявив местным властям каперское свидетельство, выданное шведской короной, в ответ услыхали, что они находятся на датской территории, а потому арестованы. Посадив экипаж швертбота под замок, комендант острова Горе отправил двух офицеров, командовавших шведами, на Борнхольм в распоряжение тамошнего наместника.

В то время на Борнхольме стояла пинка "Der Haze" ("Заяц") из флотилии Кирстена Роде с капитаном Клаусом Гозе. С этим судном вышло "досадное недоразумение". Когда судно Гозе рыскало по морю в поисках "купчишек", на него наткнулся корабль датского военного флота под командой капитана Иоахима Нифунда. Невзирая на "каперское свидетельство", выданное русским царем (союзником датской короны), Нифунд высадил на борт "Зайца" часть своей команды, а капитана Гозе и его людей запер в трюм и отконвоировал пинку на Борнхольм. Здесь борнхольмский наместник и адмирал датской флотилии "восстановили справедливость", распорядившись освободить людей Гозе, вернуть пинку со всем ее имуществом.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Но обозленный капитан Клаус Гозе, которого продержали в вонючем трюме почти две недели, вознамерился отправиться в Копенгаген с жалобой на Нифунда. Этой оказией и решили воспользоваться, чтобы отправить в столицу пленных. "Шведских коллег" доставили на борт закованными в кандалы и разместили на верхней палубе. Вскоре пинка, снявшись с якоря, вышла в море. Долго не удавалось поймать попутный ветер, и "Заяц" несколько дней маневрировал в море. За это время шведский капитан Якоб Швенцке и его лейтенант Мау Бернедес составили заговор, втянув в него еще одного шведского пленника, захваченного пиратами раньше.

Шведы уже знали, что вечером капитан Гозе и его лейтенант Шуце ложатся спать в каюте на верхней палубе, на юте пинки, позже шел спать боцман, так что ночью на палубе оставались лишь вахтенные и штурман. Выждав, когда, кроме вахтенных и штурмана, на верхней палубе никого не осталось, шведы, сумев снять цепи, внезапно напали на членов экипажа пинки, действуя тем, что под руку подвернулось: плотницким топором зарубили штурмана, рулевому проломили череп багром, а третьего, вахтенного, кинули за борт. Потом они бросились в капитанскую каюту, где Швенцке кортиком штурмана ранил Гозе в грудь и плечо, а Бернедес с третьим участником заговора одолели лейтенанта Шуце. Вооружившись найденным в каюте оружием, шведы загнали команду пинки под палубу и задраили люки. Раненых офицеров заперли в каюте, а чтобы Гозе и Шуце не попытались повторить их номер, они забили клиньями дверь и вплотную к ней придвинули две заряженные пушки "барс". Не прошло и часа, как шведы стали хозяевами на корабле.

Сначала они решили плыть в Швецию, но этому не благоприятствовала погода. На третий день крепкий норд-ост пригнал "Зайца" к берегам Померании. Они вошли в Трептовскую гавань, где заявили властям о случившемся с ними. Именем герцога Штеттинского и Померанского весь пиратский экипаж пинки "Заяц" (восемь человек) был объявлен арестованным. На пинке оказались восемь больших и средних пушек "барс", пять больших пищалей, порох, ядра и прочее боевое снаряжение.

Дело экипажа пинки "Заяц" разбиралось в городском суде Штеттина. После того как пираты признались, что они подчинены адмиралу Роде, была созвана международная комиссия для решения "вопроса Роде". В Померанию съехались представители Швеции, Франции, Польши, Дании, Саксонии, города Любека... В это же время — 15 декабря 1570 года — начались переговоры между Данией и Швецией, на которых среди прочего речь шла и о пиратстве. Арест "русских пиратов" Роде, пользовавшегося покровительством датской короны и получавшего вооружение от брата датского короля, давал крупный козырь в руки шведским дипломатам.

Комиссары Любека и Дании поспешили заявить, что "московитским корсарам" помогали лишь отдельные чиновники, как, например, наместник датской короны на Борнхольме Киттинг, коим двигали "своекорыстные интересы". А приют кораблям Роде они давали лишь потому, что не могут, де, следить за всеми судами, входящими в гавань Копенгагена. Роде же туда прибывал "как добрый купец, привозивший хорошие товары". Датские представители клялись, что наместник Киттинг будет наказан за своеволие, а против пиратов они поведут самую беспощадную борьбу.

И действительно, к тому моменту, когда в Штеттине начался суд, Кирстен Роде по приказу датского короля Фредерика уже находился в датской тюрьме. Поспешность действий объяснялась не столько политическими, сколько экономическими соображениями: Роде во всю развернулся и начал захватывать корабли в датских водах, отпугивая купцов, шедших в Копенгаген, чем вредил торговым интересам датской короны.

Вот как разворачивались события. В октябре 1570 года Роде со своими кораблями в очередной раз зашел в гавань Копенгагена, стремясь укрыться от преследовавших его шведов. Ему позволили сойти на берег и в одном из копенгагенских кабачков арестовали. Затем спешно отправили из города в глубь страны, в замок Галль, где арестанта круглосуточно стерег усиленный караул. Всякое сношение с внешним миром для Кирстена Роде запрещалось, но содержали его тем не менее "с почетом": поселили в приличной комнате замка, хорошо кормили.

Столь необычное отношение к узнику со стороны датских властей объясняла крайне запутанная ситуация, сложившаяся вокруг Роде. Многие страны требовали, чтобы с ним поступили, как подобает поступать с пиратом. Но с другой стороны, он был капер и официальный воинский начальник русского царя, буйный, жестокий нрав которого хорошо знали в Европе. Лавируя меж двух огней, король Фредерик, взяв Роде под арест, содержал его в почетной неволе, но людей, захваченных на судах флотилии Роде, выдал шведам.

Одновременно король писал письма Ивану Грозному, в которых объяснял, что арестовал "капера вашего царского величества, поелику тот стал имать корабли в датских водах, в Копенгаген с товарами через Зунды идущие". В ответ московский царь писал, что он ничего такого своему "немчину-корабельщику" не поручал, а велел ему только нападать на корабли врагов его: литовского короля Ягайлы и короля свейского. Царь предлагал отправить Роде к нему, чтобы "о всем здесь с него сыскав, о том тебе после отписал бы". Но Фредерик на это не пошел. Переписка все продолжалась, а Роде все сидел и сидел.

Летом 1573 года король Фредерик лично посетил замок Галль и распорядился перевести Роде в Копенгаген. В столице условия содержания арестанта значительно смягчили: он мог жить на частной квартире на собственный счет, находясь под надзором властей и не имея права покинуть город. Более того, своим указом Фредерик объявил Роде, что тот будет немедленно освобожден, если уплатит "компенсацию короне" — тысячу талеров. Деньги у Роде должны были водиться: по документам значится, что он успел захватить 22 корабля, перевозивших товары на сумму в полмиллиона ефимков. Но, уповая на заступничество царя Ивана, Роде платить отказывался.
Однако Иван Грозный не спешил с помощью точно так же, как прежде Карстен Роде не спешил выполнять условия договора между ними. Царь вновь вспомнил о своем «морском атамане» лишь в 1576 году, повторно отписав Фредерику письмо, где выразил свое удивление по поводу ареста своего капера. Известно, что Роде на тот момент был еще жив. Дальнейшая же его судьба покрыта пеленой неизвестности в той же степени, что детство и юность.

    Карстен Роде был первым русским флотоводцем и пиратом одновременно. Но не последним. Уже в следующем веке мир будет содрогаться от имени другого русского пирата, ставшего хозяином в южных морях - Степана Разина. Но это уже другая история.